«Жажда славы»: Рецензия Киноафиши

Киллиан Мэддокс (Джонатан Мейджорс) мечтает стать профессиональным бодибилдером и появиться однажды на обложке спортивного журнала для таких же любителей поднимать и опускать тяжести в закрытых пространствах. Этой великой цели — и конкретно увеличению дельтовидных мышц, которые отказываются расти — он посвящает себя без остатка.

Впрочем, жертвовать личной жизнью ему не приходится. Замкнутый и робкий Киллиан физически силен в той же степени, в которой социально неуклюж — друзей ему заменяют плакаты с намасленными бодибилдерами и односторонняя переписка с белозубым кумиром Брэдом Вандерхорном (Майкл О’Херн). Не добавляют Киллиану популярности и небольшие проблемы с агрессией. Время от времени он сообщает раздражающим его людям, что расколет им череп и выпьет их мозг (вероятно, предварительно сделав из них смузи). Желающих проверить, говорит ли он всерьез, оказывается немного.

Режиссер и автор сценария «Тимоти Шаламе, герой которого за несколько месяцев успевает превратиться из тихони в уверенного в себе ловкача. История великовозрастного Киллиана Мэддокса, напоминающего ребенка, запертого в исполинском теле, как будто тоже о взрослении, но при этом куда более тяжеловесна и менее динамична. Повествование устало плетется вслед за бодибилдером по кругу его обыденных дел: поглощение килограммов еды, прием стероидов, просмотр десятков VHS-кассет с соревнований, пахнущие потом и болью тренировки.

Если «Жаркие летние ночи» играли на одном поле с «Таксиста», объявивший войну миру. Кроме того, Байнум шлет массу визуальных приветов и оммажей всем трем картинам сразу. С «Таксистом» «Жажда славы» связана крепче всего — от структуры сюжета до сцен-близнецов вроде рифмующихся неловких свиданий Трэвиса и Киллиана, а также героев-двойников.

На мертвенную собирательность образа можно было бы вяло пожаловаться, если бы не самоотверженная игра Джонатана Мейджорса, которому прочили «Оскар» за эту роль, пока не выяснилось, что у актера и сыгранного им Киллиана слишком много общего. Через несколько месяцев после премьеры «Жажды славы» на «Сандэнсе» девушка Мейджорса обвинила его в избиении, фильм был отложен на полку, а сам актер отлучен от Голливуда.

Задача перед Мейджорсом стояла небанальная. И дело не только в наборе мышечной массы, к чему — если верить золотоглобусной шутке Рики Джервэйса — сводится современная игра актеров. Мастерство Мейджорса проявляется в нюансах пластики — в деревянности тела, принужденности поз, механистичности и порывистости движений, в которых вдруг проявляется накопленная ярость.

Киллиан — тестостеронная бомба с часовым механизмом. Он — чеховское ружье, которое по прихоти Байнума оказывается заряжено холостыми патронами. Впрочем, в отличие от Скорсезе и Пола Шредера, Байнум даже не решается нажать на спусковой крючок, обрекая героя на бесконечное хождение по мукам, наблюдать за которым не слишком занимательно.

Кровавому катарсису «Таксиста» Байнум предпочитает фальшиво приторный финал и общую монотонность сюжета, которую не разбавляют даже нарядно-выразительные кадры и многообразие поднятых тем. «Жажда славы» одновременно говорит о слишком многом: о буквальном культе внешней силы, прикрывающей внутреннюю слабость; о расовых предрассудках, незаметно проявляющихся то в новостях, то в недоверчивых взглядах белых старушек; о желании быть замеченным и любимым; об ужасах стоической, молчаливой мужественности, которой дедушка (Харрисон Пейдж) учит Киллиана; о пресловутых детских травмах, которые объясняют слишком много. Замысел Байнума, лишающий Киллиана таинственности, утомительно понятен, а неокрепшие сюжетные мотивы так и остаются неразвитыми.

Кажется, что у Байнума с Киллианом есть нечто общее. Оба слишком стараются внешне походить на своих кумиров и оба за великолепием напыщенной формы упускают что-то важное.