«Большая двадцатка»: Рецензия Киноафиши

В Кейптауне проходит съезд Большой двадцатки. На нем президент США Даниэль Саттон (Энтони Старр), задумавший с помощью подложных видео с сфабрикованными признаниями политических лидеров обрушить национальные валюты и хорошенько заработать на криптовалюте. Саттон очень кстати оказывается ветераном войны в Ираке. Засучив несуществующие на платье рукава, она берется за изничтожение незадачливых террористов, а также за спасение мировой экономики, Африки и своей семьи.

Сюжетная диспозиция могла бы звучать как замечательная предвыборная экшен-агитка для продвижения Камалы Харрис, если бы работа над фильмом не началась задолго до ее выдвижения в кандидатки на пост президента от Демократической партии. Так что явную тенденциозность как сюжета, так и постановки можно списать разве что на счет политической ангажированности режиссера Патрисии Ригген и Виолы Дэвис, которая не только исполнила главную роль, но также выступила продюсером. Обе последовательно высказываются за права женщин, расовых меньшинств и прочие чудесные вещи.

Однозначность их позиции проявляется хотя бы в том, что все славные ребята оказываются темнокожими, латиноамериканцами или в крайнем случае азиатами, а все плохиши — белыми как день. С той же последовательностью проведена демаркационная линия между полами. За несколькими исключениями, женщины проактивны, умны, свирепы и талантливы. Мужчины же ущербны, дегенеративны, бесконечно глупы и воинственны, а чаще всего и вовсе бесполезны. Всё это позволяет назвать «Большую двадцатку» политическим фем-боевиком с антиколониальной повесткой (действие неслучайно происходит в Кейптауне — мировой столице апартеида), но не делает фильм более интересным.

Неприятности фильма, как кажется, скрываются не в порядочно сбитом фокусе, не в неловких сюжетных ходах и не в новых лозунгах, намазанных поверх старых. Не в том, что сама их декламация утомительна и не идет на пользу темпу; не в том, что звучащие тезисы никак не разъяснены — сразу четыре сценариста и Ригген так и не объяснили, как цифровая валюта спасет Африку; не в том, что соседствующие лозунги противоречат друг другу — антиколониальный дискурс каким-то образом уживается с идеей спасения континента мировыми державами; и даже не в сбивчивости мысли, которая в самом конце неожиданно приводит нас к выводу о глобальном посттравматическом синдроме, от которого страдает человечество. Вся эта идеологическая надстройка немного раздражает своей непроработанностью, но главной неудачей фильма не является.

Для экшена куда важнее хлесткость монтажных фраз, бойкий темп, изобретательная визуальная хореография, событийная плотность — всё то, чем «Большая двадцатка» похвастать не может. Вершинам жанра, таким как искусно поставленные «Безумный Макс», мы с готовностью прощаем все сюжетные условности и драматургическую примитивность. Вяло поставленной и глянцевой «Большой двадцатке» — едва ли. Нечастые сцены драк сняты уныло и без затей и так же дежурно смонтированы. И без того неспешный темп замедляют куцые второстепенные сюжетные линии (вроде отношений Даниэль и ее бунтующей дочери Сирены).

В фильме то и дело говорят о крипте, блокчейнах, цифровой валюте, дипфейке и искусственном интеллекте (им пользуются Ратледж и его сообщники), но звучит это как белый шум, как безуспешная попытка актуализировать нехитрую сюжетную схему, опробованную еще в «Самолете президента» (последний, к слову, смотрится куда бодрее). Впрочем, справедливо будет указать, что «Большая двадцатка» это мокбастер. Фильм сразу вышел на Amazon Prime, не рискуя угодить в негостеприимную среду конкурентного кинотеатрального проката.

«Большая двадцатка» может сойти за сестру-близнеца «Падения Олимпа» и того же «Самолета президента», которая только окончила первый курс колледжа и теперь, вернувшись домой на каникулы, сбивчиво пересказывает все приобретенные знания woke-дискурса в форме немудреной побасенки о злых мужчинах и добрых женщинах-супергероях. Смотрится, к сожалению, это еще хуже, чем слышится.