«Мой друг Зигмунд Фрейд»: Рецензия Киноафиши
Юноша из деревни приезжает в предвоенную Вену, где успевает влюбиться в актрису кабаре, познакомиться с доктором Фрейдом и выступить против нацизма.
Камерное кино про большую историю, большое чувство и маленького человека стало последним фильмом Бруно Ганца. Культовый актер, среди прочего успел побывать спустившимся на Землю ангелом, Гитлером, Вергилием в аду, а напоследок сыграл великого первооткрывателя подсознания. Но его Фрейд стар, его время кончается, потому главный герой фильма — семнадцатилетний Франц из табачной лавки, только недавно покинувший рай своего детства и познавший первую страсть. Ближе к трагическому финалу, по закону жанра, Франц наденет брюки Фрейда и закурит его сигару.
В первых кадрах фильма начинается гроза, Франц выбирается из озера в родном местечке и голый бежит домой через лес. Бежит мимо своей матери, которая в этом же лесу занимается сексом со стариком-хозяином. Затем старик бежит в озеро, чтобы погибнуть от удара молнии. Инициация совершилась, на следующий день после похорон Франца отправляют в столицу.
После такого зачина мы бы поняли, что это фильм о Фрейде, даже если бы персонаж Бруно Ганца вообще не появился в кадре. В дальнейшем Францу вновь и вновь снятся старательно-фрейдистские сны, которые все разворачиваются в мире его детства, где дом, облако, озеро, башня. Но детский рай уже отравлен мрачным настоящим, и в кошмарах героя грозит гибелью.
Гибелью грозит и реальность, расписанная столь же прямолинейно, как жизнь психики юноши. Франц устраивается к другу своей матери, одноногому владельцу табачной лавки, который обслуживает евреев и коммунистов, а нацистов не обслуживает. В соседнем здании — мясная лавка, а отвратительный бюргер-мясник, раскланивающийся с полицией, конечно, нацист. Вдохновленный советом Фрейда найти девушку, Франц влюбляется в первую попавшуюся «красотку кабаре», чешку по имени Агнешка. Сперва все идет неплохо, но после аншлюса ее взрослый любовник наденет форму гестапо, и пути для Франца захлопнутся.
Вернее, у героя есть путь стать просто продавцом табака — именно так фильм начинается в оригинале. Но быть обывателем в нацистском государстве ему инстинктивно противно. Ведь, начав с подачи доброго доктора записывать все свои сны, он неизбежно превращается в писателя. Описания снов теперь украшают витрину табачной лавки, а имя любимой черными чернилами проступает на руках молодого героя. Будь это Вена перед Великой войной, город лихорадочной империи, экспрессионизма, морфинизма, секса, поэзии, наконец, город Фрейда, времен его рассвета — тогда Франц мог иметь великую судьбу. Но дух города после войны и распада Австро-Венгрии практически выветрился. Вместо салонов — табачная лавка, куда заходят порой старенький профессор и молчаливый большевик в кожаной куртке. Вместо грандиозных попоек в ночных кафе — танцы в пивной.
Камерная манера съемки телережиссера Николауса Лейтнера хорошо передает эту темноватость, затхлость и неприкаянность города. Кроме парочки центральных улиц, по которым носит мусор, тут все больше трущобы, глухие стены, желтые дымные комнатенки. Многолюдный, но опустошенный город насекомых, ждет нацистов апатично, почти с удовольствием. Показано время рецидива дикости, наступившего после первых попыток эмансипации человечества, закрепощенного и политически, и сексуально. Не случайно предлог для ареста хозяина табачной лавки — именно хранение порножурналов.
Благополучная, комфортабельная и здоровая жизнь не впервые противопоставлена жизни настоящей. Разные причины могут пробудить огонь протеста в герое. Большевизм и фрейдизм в его простом изводе сейчас могут казаться по меньшей мере старомодными, а то и опасными. Примерно как курение табака, против которого в частности ополчился Гитлер. Но в героях двадцатого века они будят чувство подлинной жизни, фактически, будят либидо. Только у мальчишки Франца его хватает и без «стимуляторов».
Фрейд научил нас, что сигара — почти никогда не просто сигара. Фактически это значит, что всякий предмет на самом деле полон поэзии. Также поэтична маленькая жизнь героя Франца, который за год жизни в Вене увидел и успел так мало, и одновременно почти все. Время не имеет значение, имеет значение, видимо, лишь наслаждение и смерть. Взгляд, доступный постоянно лишь очень молодым людям, фанатикам и поэтам. Фрейд очевидно был нечто между вторым и третьим, и в мягкой, неторопливой игре Бруно Ганца угадывается эта сохранившаяся несмотря на годы страсть к жизни.
Андрей Гореликов
