Медея

Сняв "Медею", Пазолини окончательно подтвердил, что является самым жестоким кинорежиссером мира (но на этом не остановился). Тарантино, по сравнению с ним, пацан, рисующий страшилки. Фильм начинается с предолгой сцены какой-то ритуальной казни и жертвоприношения, полуканнибалистских каких-то, с тщательной разделкой тела - для обильного урожая, что ли. Такое впечатление, что дело происходит в Африке. Но физиономии - итальянские, типично пазолиниевские физиономии.
Пазолини монтировал свой шедевр так, чтобы возникло ощущение не просто документальной съемки, но спонтанного нажатия на кнопку туристской камеры - там клок, тут фрагмент, все ошеломляющее, но все подлинное. Этот метод присущ всем работам режиссера, но его конгениальность понятна лишь тогда, когда речь идет об эпохах, оставивших после себя мало свидетельств.

Италия.